К Году семьи «НацАкцент» подготовил интересный материал о родителях, которые воспитывают детей других этнических групп. Чего пугаются потенциальные приемные родители, когда им предлагают взять в семью ребенка другой национальности? Как преодолеть стереотипы и зачем это необходимо делать? Подробнее nazaccent.ru
История семьи Елены и Мурата, которые воспитывает Нозияи
Елена и Мурат вместе уже больше 20 лет. Они занимаются семейным бизнесом и живут в своем доме под Санкт-Петербургом. Их старшему сыну Тимуру 18 лет, у него уже началась самостоятельная жизнь. Но Елена и Мурад все равно остаются молодыми родителями и скучать им не приходится, ведь сейчас в их семье растут трое детей дошкольников: 6-летний Артур, 4-летняя Карина и 3-летняя Нозияи или, как ее зовут дома, Надя. Свою младшую дочку Елена и Мурат забрали из детского дома два года назад. Елена подчеркивает, что в своих высказываниях на тему приемного родительства над ребенком другой национальности она никого ни к чему не призывает и выражает только свое мнение, основанное на опыте и жизненных наблюдениях.
— «Дети нам давались очень трудно. Но мы с мужем всегда мечтали о большой семье. Поэтому мотивация у нас была сильная. И все эти годы мы знали, что если не получится родить своих, то мы возьмем приемного ребенка. Своего старшего сына я родила в 27 лет, потом был перерыв в 12 лет и в 39 лет я родила второго сына, а еще через два года — дочку. Казалось бы — два мальчика и девочка, мечты сбылись. Но мысль о том, что мы могли бы взять приемного ребенка меня не покидала. Я стала смотреть информацию в интернете и всесторонне разбираться в этом вопросе.
Какое-то время я не говорила мужу о своем намерении, так как боялась, что он скажет, что я сошла с ума и начнет меня отговаривать. Но он сказал: «Давай возьмем. Только девочку».
Вся подготовка до момента получения заключения о том, что я могу стать приемным родителем, заняла год. И этот период, пока я готовилась и собирала информацию, был очень тяжелый для меня эмоционально, я могла расплакаться от напряжения. Ведь, если честно, будущему приемному родителю надо пройти круги бюрократического ада. Но с другой стороны — это такая проверка на то, а действительно ли ты хочешь взять приемного ребенка?
Когда после получения на руки заключения я стала искать ребенка в базах приемных родителей, я вообще не задумывалась о вопросе национальности. Однако в опеке вопрос о том, важна ли нам национальность будущего приемного ребенка, мне задали одним из первых. Я понимала, что у национального ребенка шансов попасть в семью меньше. Однажды я спросила: «А что, национальных детей хуже забирают в семьи?». Мне ответили, что раньше, лет 20 назад, действительно их усыновляли хуже: раньше для абсолютного большинства была очень важна тайна усыновления. Люди скрывали от малыша и окружающих, что ребёнок неродной. Соответственно, хотели, чтобы ребенок максимально походил на них, чтобы избежать вопросов и не нарушить тайну. Но это оборачивалось против всех: семья жила в постоянном стрессе, что кто-то узнает или расскажет ребенку. А для выросшего ребенка, который случайно или нет, через много лет узнавал, что он неродной, это было чревато сильнейшей психологической травмой.
Сейчас другая ситуация: психологами и специалистами по приемному родительству доказано, что ребёнок с самого раннего возраста должен знать о том, что он приемный. Он должен это понять, принять и потом с этим жить. И общество тоже имеет право знать эту информацию. Иначе это постоянный фоновый груз тревоги и недосказанности, жизнь во лжи. Поэтому и вопрос национальности стал не таким важным для будущих приемных родителей. В опеке мне ответили тогда: «Сейчас берут всех». Да, для некоторых это по-прежнему принципиальный момент, но стало намного-намного проще.
Что страшит будущих приемных родителей? Махровые стереотипы, которые возникают в голове от незнания или нежелания с ними разбираться. Люди путают понятия. На что влияет генетика?
Гены отвечают главным образом за внешность — цвет кожи, разрез глаз, цвет волос, и за ряд особенностей здоровья. Но доказано, что воспитание и окружающая среда на формирование характера влияют сильнее, чем наследственность.
Тем более, что у приемного ребенка зачастую невозможно со 100% вероятностью установить национальность. Наша дочь тому пример: ее мать в документах записана как русская, ее бабушка русская, но при этом я знаю, что дочка имеет и армянские корни тоже — ее дедушка армянин. Внешне и по фамилии кровная мама Нади также выглядит как армянка. Национальность кровного отца нашей дочери вообще сплошной вопрос. В документах он записан как гражданин Узбекистана. Но при этом в судебной документации о лишении родительских прав с его слов записано, что на момент зачатия ребенка он в стране не жил. Поэтому большой вопрос, а какие у нее корни по линии отца. Информация о национальности ребенка может быть записана со слов и ее не проверить, соответствует ли она действительности.
Если вопрос о национальности сильно волнует будущего приемного родителя, это повод задать себе вопрос — а почему так? С большой долей вероятности, за этими страхами стоят некие непроработанные травмы, некие заранее завышенные ожидания от ребенка. Но ведь эти вопросы могут возникнуть и с кровным сыном или дочерью. А мы не имеем права ожидать от ребёнка в принципе, каким он будет. Поэтому приемный родитель с такими сомнениями должен в первую очередь разобраться в себе, проработать какие-то свои травмы и только потом идти в приемное родительство, которое и без того очень сложное.
Когда я начала искать ребенка, то сразу поняла, что национального ребенка возьму скорее, чем русского. К слову, мой муж по линии отца наполовину осетин, а по линии матери русский. Изначально мы смотрели девочку-китаянку. Я планировала ее брать, но в тот момент была еще очень неопытна в плане оформления документов. Получилось, что пока я собиралась — ее забрали. После этого мы смотрели девочку-цыганку, но и с ней не получилось по ряду причин. И вот 24 февраля 2022 года мы увидели в базе нашу будущую дочку. По имени сразу было понятно, что она национальная девочка. Ей на тот момент было два года. И вот уже второй год Нозияи часть нашей семьи.
Единственное в чем я считаю мы допустили ошибку — мы стали обращаться к ней русифицированным вариантом ее имени. Но этому есть объяснение: в детском доме она жила два года, но все называли ее по-разному. Когда мы ее забрали, то спросили у знакомых из Узбекистана, как чаще всегда адаптируется имя Нозияи, и по их рекомендации стали ее звать Надей, к чему все привыкли.
Я знаю, что в последнее время национальных детей в базах данных снова стало больше. Это связано с общей ситуацией: доходы многих людей падают, ситуация в экономике нестабильная, стало в целом сложнее жить. Но дети рождаются. И если вы думаете все-таки брать приемного ребенка и боитесь брать детей другой национальности, то попробуйте поработать над этой проблемой, задать себе вопросы, подумать о своих страхах. Скорее всего, их можно преодолеть«.
“Детство не имеет национальности”, — говорит эксперт по социальному сиротству Александр Гезалов. С его высказыванием сложно не согласиться, но потенциальные приемные родители зачастую боятся брать в семью ребенка, принадлежащего к другому этносу. Чаще всего люди опасаются даже не внешних отличий, позволяющих сразу понять, что ребенок «не родной», а некорректных вопросов на улице, в школе и от родных и некой глубинной инаковости, которая мнится им в представителе другого народа.
Как показывает практика, опасения при усыновлении или опеке ребенка иной национальности развеиваются очень быстро, национальные стереотипы ломаются, внешние отличия перестают играть роль. Остаются просто дети, которым нужна семья, любовь и забота.
Источник, подробнее: nazaccent.ru