
По ее словам, интерес к национальной культуре вспыхивает в 1960-х годах, тогда становятся популярны этнографические концерты. Но в XVIII и XIX веках уже были специалисты. В то время было сложно вычленить, что есть народное искусство. Фольклор, предметы с традиционными орнаментами были повсеместно включены в бытовую жизнь, но при этом культура сословий была разная. Недаром говорили: «Мы изучаем пунические войны, но совершенно ничего не знаем о восстании Разина». Это и по сей день так. Пушкин в «Записке о народном образовании» Николаю I написал: «Россия очень плохо известна русским».
«И я сегодня готова подписаться под этими словами», — подчеркнула Теплова.
Исследователям надо было дифференцировать искусство, вычленить его из повседневности, осознать, как прекрасное явление. Анна Теплова рассказала, что друг Пушкина, Киреевский, заинтересовался старыми текстами, стал их собирать, так появились былины, записанные им сказки. И сам Пушкин во время ссылки в Михайловское стал фиксировать слова песен, которые пели девушки, — он был поражен глубиной смысла, метафоричностью языка.
«Этнографы все фиксировали в заметках, потом уже даже записывали на видео. Традиция сохранилась до сих пор. Танец — нематериальное наследие. И в нем человек является субъектом и объектом. С одной стороны, он творец, а с другой — исполнитель. Одна исследовательница считала, что геометрические фигуры на северных прялках на самом деле — орнаментика хоровода.Но сами хороводы очень сложные, как письмо. В Усть–Цильме, например, на поляне собирается все село, надевают лучшую одежду, выглядят, будто райские птицы. Ткани XVII века и современная парча сочетаются в их одежде. В хороводе два ведущих, которые по определенной схеме ведут эти танцы, и участники сначала идут кругом, разделяются сторона на сторону, становятся квадратом, потом сплетаются и расплетаются в плетень, сходятся и расходятся… Если ты представишь, что вместе с Богом ты на все это смотришь сверху, то восхищен сложностью рисунка, живого и пульсирующего», — рассказала Теплова.
Известно, что на юге по большей части была распространена индивидуальная пляска. Но, например, в Курске есть курагоды — крыловые, «кривой танок», или «Тимоня» — в такой хоровод собираются несколько сел — до шестисот человек. А в центре — музыканты с жалейками, скрипкой, вокруг которых и закручивается движение. Женщины более спокойны, ходят по кругу, как курочки, а мужчины — петушки, которые их обходят, подпрыгивают, входят в этот круг.
«Сказать, что народная культура развивалась и сохранялась неравномерно, невозможно. Человек жил внутри этой красоты и многопластовости этой культуры. Всегда был социальный пласт. Одежда — паспорт женщины, который расскажет вам, откуда она приехала, замужем ли, сколько детей, женился ли ее старший сын. Есть духовный пласт, и он очень христианский. Подлинное искусство заменено сценическим, далеким от первоисточника. Народная культура не презентационна по сути своей, это не шоу, а естественная жизнь», — отметила этнограф.
Ежедневно этнографы собирают материал, но важно именно осмысление. Поскольку народное искусство отражает философию, в нем сочетается множество смыслов, это только надо уметь увидеть.
«Сегодня много стихийных хранилищ, где нет специалистов для изучения, атрибуции, экспонирования, поэтому образование в этой сфере будет востребованным. И для нас важно открыть глубину и красоту народного искусства и ответить Пушкину, что мы наконец-то стали русскими, которые хорошо знают Россию во всем ее многообразии», — резюмировала Анна Теплова.